Найо Марш - Зеленоглазое чудовище [ Венок для Риверы. Зеленоглазое чудовище]
Эндрю стоял и смотрел на нее, пугающе неспособный контролировать себя.
— Энди, — сказала она. — Что такое?
— Кому ты звонила? — спросил он.
— Но я же тебе рассказала. Глория Лейден. Думаю, что ты ее не знаешь. Она живет в квартире с Мари Кросс, ты помнишь, та девушка, с которой я жила, когда мы встретились. Она…
— Розмари, — сказал он. — Больная горничная Билла, сапфировая сережка Глории Лейден.
— Но, Энди…
Она обошла кровать и взяла его за руку. Эндрю отдернул руку. В комнату зашли двое, мужчина и женщина, которых он смутно помнил.
— О-о-о, — произнесла женщина. — Пардон. Мы только за своими вещами.
Они отыскали свою одежду и ушли. Долгое мгновение Джорданы стояли и смотрели друг на друга.
Затем Маурин очень мягко сказала:
— Энди, бедный милый Энди. Значит, все так плохо. Ладно. Если ты мне не веришь, позвони ей.
— Позвонить женщине, которую я даже не знаю?
У нее вырвался смешок.
— Это выглядело бы довольно своеобразно, ты не находишь? Извините, пожалуйста, вы меня не знаете, но, если я правильно понял мою жену…
Она замерла. Ее губы начали дрожать, ресницы затрепетали. Внезапно она заплакала.
— О Энди, Энди, дорогой…
Чертей, подумал Эндрю, вероятно, можно заклинать слезами — ведь только что целый мир, казалось, был погружен в стигийскую тьму, и вот уже все снова стало нормальным. Он схватил ее и начал целовать ее лицо, волосы, шею. Она прильнула к нему, отвечая поцелуями.
— Прости, — сказал он.
— О Энди…
— Я думал, ревность — это что-то из «Отелло».
Она отодвинулась, глядя на него, слезы блестели у нее на щеках.
— А у Дездемоны нет даже носового платка, — захихикала она.
Эндрю достал из кармана носовой платок и протянул ей. Она звонила Глории Лейден. Она весь день помогала Биллу Стентону. Она лгала о Розмари, только чтобы уберечь его от самого себя. Конечно, все было так.
Разве нет?
Она вытерла глаза и запихнула платок обратно к нему в карман.
— Пошли домой, милый. С нас достаточно этого вечера.
В такси она сказала:
— Энди, теперь о Неде.
Мысли Эндрю были так далеко от Неда, что ему потребовалось совершить неприятное усилие, чтобы вернуться к разговору о нем.
— Я думала весь вечер, — сказала Маурин. — Может, все будет нормально.
В любое другое время это его поразило бы.
— Да, — продолжала она. — В конце концов, та история с Да Костой… это случилось лишь однажды. Причем мы не знаем, как это произошло на самом деле. Может, он устал от беготни за всеми этими шикарными красотками. Может, он честно пробует остепениться. Ведь может быть такое?
Эндрю подумал о пяти тысячах долларов.
— Может быть.
— А потом — Розмари. Я могу рассуждать более трезво, нежели ее родители. Она прекрасная девушка, но, как бы то ни было, за кого бы она ни выходила замуж, деньги просто обязаны что-то значить для избранника как определенный фактор, не так ли? С учетом всего этого Нед может оказаться не самой плохой партией для нее. Мы позвоним ему, когда приедем домой.
— Нет, — сказал Эндрю. — Не сегодня.
Неожиданно ему показалось очень важным для них остаться наедине. Атмосфера наконец-то была такой, как надо. Он мог рассказать ей об анонимном письме, о мириадах сомнений и колебаний. Наконец-то они смогли бы вернуться к тому, с чего начали.
Она быстро взглянула на него.
— Но, дорогой, будь благоразумен. Еще рано, и мы просто должны поговорить с ним, чтобы знать, как повести себя с Розмари завтра за ланчем.
— Нет, — сказал он.
Она взяла его под руку.
— Хорошо, дорогой, — согласилась она.
Когда они вернулись домой, то услышали едва пробивающиеся сквозь дверь звуки танцевальной музыки.
— Забавно, — сказала Маурин. — Мы ведь не оставили включенным проигрыватель или радио?
Они вошли. Свет горел только в гостиной, и проигрыватель тихо шуршал «ча-ча-ча». На тахте развалилась девушка, которую Эндрю никогда прежде не видел, неряшливая блондинка со стянутыми в пучок волосами в неопрятном красном платье, которое сильно обтягивало ее тело. Нед сидел на полу у ее ног, причем голова его лежала у нее на бедре.
Когда Нед увидел брата с женой, он попробовал подняться. У него это не очень получилось. Он попробовал еще раз и неуверенно стал приближаться к ним. Светлая солома его волос была в беспорядке. Он улыбался неопределенной пьяной улыбкой. Он выглядел, как шестнадцатилетний мальчишка под градусом, дружелюбный, пьяный шестнадцатилетний мальчишка.
— Здорово, — поприветствовал он. — Приятно видеть вас, дорогие мои. Вы знаете Шерли, конечно. Шерли… Шерли… Шерли… Нет-нет, не подсказывайте мне. Оно вертится у меня на языке.
Глава III
Вторжение было столь бесцеремонным, что Маурин и Эндрю просто остолбенели. К счастью, блондинка, чего меньше всего можно было от нее ожидать, оказалась так же смущена, как и они. Она соскочила с тахты, схватила с кресла свое серо-зеленое пальто и удалилась прежде, чем кто-либо смог вымолвить хоть слово.
— Так, — сказала Маурин, при этом глаза ее угрожающе засветились. — Это уж чересчур для меня и моего терпения. О Господи, каким образом он вообще смог сюда забраться?
Эндрю прекрасно знал как. Во время их летнего отпуска в город приезжал Нед, и так как его собственная квартира была сдана в субаренду, Эндрю оставил ему ключ и никогда не думал о том, чтобы забрать обратно.
Нед, со сбившимися на лбу волосами, смотрел на них и все улыбался растерянной дружелюбной улыбкой.
— Значит, — сказал он, — Шерли больше нет.
— Очень жаль, — усмехнулась Маурин. — Я уверена, что полюбила бы ее. Уверена, что и Розмари полюбила бы ее тоже. Она, возможно, пригласила бы ее как подружку помогать себе на брачной церемонии.
Улыбка у Неда исчезла.
Эндрю сказал:
— Твоя невеста была здесь сегодня вечером и молола чепуху о вашем великолепном путешествии по островам. Похоже, ты нагадил и в этой романтической истории.
— На прощание, — добавила Маурин. — Иными словами, малоумная кузина, попрощайся со своим суженым.
— Наверное, ты это так и планировал, — сказал Эндрю. — Метод двадцать три для избавления от нежеланных невест.
— Но, Дрю… — Нед повел рукой в сторону брата. — Ты не понимаешь…
— Что ты любишь ее? — предположила Маурин. — Что в кузине Розмари ты наконец-то нашел девушку своей мечты?
Зазвонил телефон. Маурин подняла трубку.
— Алло… О, да. — Она слушала, и ее лицо постепенно мрачнело. — Суббота? Хорошо, я имею в виду… да-да, мы там будем… Прости, я ужасно сожалею, но сейчас никак не могу говорить. Я позвоню утром… Хорошо?.. Спокойной ночи.
Она положила трубку.
— Это, — сказала Маурин, — тетя Маргарет. Вам, наверное, будет приятно услышать, что Розмари сообщила им свою замечательную новость, отчего они, и тетя и дядя Джим, сильно взволнованы. Они приглашают нас в субботу на небольшое семейное торжество по поводу помолвки.
Она свирепо посмотрела на Неда, потом на мужа.
— Извини, Энди, но я больше не могу, это твои дела. Мне нечего сказать твоему дорогому братцу, кроме того, что, насколько я понимаю, у меня найдется о чем поведать завтра Розмари. Спокойной ночи, Нед, и пока ты не ответил, можешь попрощаться заодно примерно с восемью миллионами баксов.
Она зашла в ванную и сильно хлопнула дверью.
Нед сделал шаг за ней и наткнулся на кресло. Эндрю не мог припомнить, чтобы он был так рассержен на брата когда-либо прежде. Ему очень хотелось вытолкать его вон и забыть. Но он знал, что кто-то должен с этим разобраться и что в жизни Неда он что-то значил. Эндрю приготовил на кухне растворимый кофе, и когда он пришел с ним в комнату, брат сидел на тахте, важно складывая в самолетик лист бумаги, вырванный из театральной программки. Еще в детстве всегда, когда его наказывали, Нед начинал шататься по дому, делая бумажные самолетики и пребывая при этом в каком-то своем тайном внутреннем мире.
— Эй, — окликнул его Эндрю, — выпей это.
Нед прекратил делать самолетик. Он бросил его на стол и посмотрел на брата. Эндрю он показался совершенно трезвым. Требовалось совсем немного, чтобы Нед опьянел, но он легко приходил в норму. Его глаза были такими же чистыми, как карибское небо, темная загоревшая кожа на лице излучала здоровье. Именно эта его природная красота и делала его всеобщим любимцем. Не его ум и, разумеется, не его характер. На этот счет никто, не говоря уже об Эндрю, не ждал от Неда каких-то проблесков. Нед взял чашку и отпил немного.
— Она собирается рассказать Розмари?
— Почему бы и нет?
— О Лас-Вегасе тоже?
— А что ее остановит?
— Но она не должна. Розмари еще ребенок. Она сама никогда не делала ничего подобного и никогда не сталкивалась с этим. Розмари не поймет.
